Лето 2011 года запомнится несколькими вещами. И я боюсь, что ни одна из них не покажется слишком обнадеживающей, пишет Иси Морсел, директор компании Dali Diamond и член правления AWDC, в своей статье, помещенной на портале www.polishedprices.com. Погода была плохая, фондовые рынки волатильны, Standard & Poors понизила кредитный рейтинг США, а Италия присоединилась к клубу стран-членов ЕС, столкнувшихся с финансовыми трудностями. Ну, кто хочет шампанского?
Однако большинство диамантеров пребывали в блаженном неведении, что на фоне этих событий готовилось еще одно, которому суждено было оказать гораздо более прямое воздействие на их бизнес, как только они вернутся из отпусков.
Пятнадцатого августа – в месяц, лучше всего известный алмазным банкирам в связи со свойственным ему низким уровнем ликвидности - одна алмазодобывающая компания решила провести тендер. Худшего момента для его проведения выбрать было нельзя.
Результаты были предсказуемо катастрофическими, продемонстрировав тенденцию к снижению цен на большинство лотов от 20% до 35%, причем 4 из 16 лотов остались непроданными. Сразу же тревожные сигналы сработали во всех алмазных центрах, и, казалось, была подготовлена сцена для такого же развития событий, какое случилось после столь же катастрофического тендера 2008 года, послужившего толчком к сильнейшему спаду цен на алмазы за последнее десятилетие.
Далее последовали две очень нервные недели, когда цены упали до самых низких значений за год и когда паника чуть не разрывала рынок на куски. Тщательно выстроенные позиции на рынке были уничтожены в мгновение ока, взятые на будущее обязательства вдруг стало трудно выполнять, а общее доверие к бизнесу скатилось до абсолютного минимума. Короче говоря, один конкретный тест рынка и ценообразования - чем на самом деле и является тендер - имел далеко идущие последствия для всего сектора бизнеса.
Полагаете, это еще одна обличительная речь против тендеров? Нет.
В конце концов, каждый поставщик алмазов должен определять свои собственные цели и следовать стратегии, лучше всего подходящей для их достижения. Компании с ограниченным алмазным потенциалом могут хотеть максимизировать свою прибыль в краткосрочной перспективе, в то время как компании, которые имеют больший потенциал, хотят иметь долгосрочные и устойчивые выгоды. Оба подхода являются правомерными и должны уважаться.
Тем не менее вопрос, который больше всего нуждается в ответе, прост: отражают ли тендеры реальную ситуацию на рынке в данный момент времени? И отражает ли снижение цен (или их увеличение, если уж на то пошло) на 30%, зарегистрированное в какой-то определенный день, состояние дел на рынке? Без сомнения, в результатах данного конкретного тендера, кажется, не был учтен двузначный рост большинства ювелирных ритейлеров в США, страны, которая пока еще является доминирующим ювелирным рынком. В этих результатах определенно не был принят во внимание и аналогичный рост продаж бриллиантов, отмеченный на китайском и индийском рынках. Они даже не отражают глобальную ситуацию с поставками алмазов, которая не выказывает признаков увеличения предложения продукции.
Но, возможно, этот тендер отражает будущую ситуацию на алмазном рынке, точно так же, как индекс на фондовой бирже учитывает будущее поведение конкретных акций? В это очень трудно поверить, когда речь идет об алмазном бизнесе.
Жан-Ноэль Кепферер (Jean-Noël Käpferer), профессор учебного заведения HEC Paris и известный эксперт в области брендовой и маркетинговой стратегии, недавно заявил: "Один лишь механизм спроса и предложения больше не является самым важным элементом в определении цен. Мы вступили в новую эру с совершенно иной логикой, гласящей, что "завтра на всех хватать уже больше не будет". Убедительная мысль, которая, безусловно, относится и к перспективам алмазного бизнеса.
Нигде деструктивный характер тендеров не становится все более очевидным, чем на другом рынке продуктов роскоши - рынке жемчуга в Таити.
Представьте себе небольшую группу островов в середине Тихого океана, где создается свой собственный конечный предмет роскоши: совершенный, выращенный в лагуне жемчуг, продающийся по цене до $1,500 за штуку в роскошных бутиках на Вандомской площади.
Данный бизнес вырос с нуля в 1970-х годах, превратившись в многомиллионный сектор в 2000 году и сделав жемчуг самым важным экономическим фактором для этих островов.
Тем не менее неизбирательное и систематическое использование тендеров в конечном итоге разрушило «черный жемчуг» Таити как товарную категорию роскоши, приведя на его место «золотой жемчуг» из Филиппин и Австралии.
К счастью для алмазной промышленности, другие игроки – надо сказать, более сильные игроки - в этой ситуации действовали и реагировали ответственно. И АЛРОСА, и De Beers, которые, что не удивительно, являются главными действующими лицами в восстановлении алмазного бизнеса после 2008 года, сохранили хладнокровие и предложили цены и объемы в соответствии с реалиями и основными принципами рынка.
Хотя рынок в целом еще не оправился от упомянутого выше «тендерного удара», они приняли адекватные меры для предотвращения нокаута. Они показали еще раз, что капитан промышленности - это порода, отличная от лидера отрасли: капитаны остаются на борту корабля, когда начинает штормить.
Это подводит меня к основному вопросу данной статьи: являясь отраслью, которая оказывает важное влияние на тех, кто с ней связан далее по цепочке, и которая обеспечивает средства к существованию для тысяч людей на разных континентах, разве мы все не должны нести общую ответственность за стабильность предлагаемых цен? Эта ответственность распространяется не только на поставщиков алмазов, но и на торговцев алмазами, на производителей бриллиантов и на любых других действующих лиц, в том числе и на отраслевых обозревателей.
Если кто-то еще сомневается, почему это так, то вот вам главная причина действовать ответственно: в конце концов, никто из нас ничего не выигрывает в ситуации, когда конечный потребитель видит - или начинает видеть - колебания цен такой разрушительной амплитуды, как 30%, и в такой категории продуктов роскоши, как бриллианты. У всех нас и так достаточно проблем.
