Самые солидные бренды индустрии предметов роскоши создают такой имидж, как будто они ведут свое происхождение из глубокой старины (лучше всего, из XIX века), а их традиции продолжаются семьей-основательницей, которая стремится поддерживать взыскательные стандарты компании, получившей ее имя. Но, разумеется, к нынешней индустрии предметов роскоши это имеет уже слабое отношение, пишет Роб Бейтс, аналитик портала www.jckonline.com.
Но, разумеется, к нынешней индустрии предметов роскоши это имеет уже слабое отношение, отмечает он. Многие из самых больших имен сегодня принадлежат огромным конгломератам. И теперь к этому списку присоединился еще один известный бренд: прославленная ювелирная компания Bulgari (основанная в 1884 году) куплена люкс-гигантом LVMH. (Ходили слухи, что LVMH может еще приобрести часть акций индийской Gitanjali, но та опровергла это «предположение».)
Случай с Bulgari интересен тем, что это был более продвинутый бренд, чем большинство остальных; у него даже есть гостиничная сеть. Однако член основавшей его семьи сказал Bloomberg: «Чем дальше, тем больше я думаю, что главными действующими лицами индустрии предметов роскоши будут большие группы компаний… Для независимых и недостаточно крупных марок жизнь будет все более трудной».
Под контролем LVMH теперь находится так много ведущих брендов (и она еще ведет упорную борьбу за контроль над Hermes), что в Luxury Daily ее недавно назвали «Уол-мартом в индустрии предметов роскоши». Хотя для руководства компании сравнение нелестно, тут действительно есть много общего.
Чем больше становится LVMH, тем сильнее она вынуждает поставщиков и торговцев к заключению более выгодных для себя сделок на сырье и товары, и тем шире ее возможности по распоряжению творческим персоналом и быстрому продвижению продукта от заводского цеха до розничного магазина…
Однако вопрос в том, велики ли издержки такой консолидации? Опытный аналитик индустрии предметов роскоши Пэм Дэнзигер недавно убеждала: «Вы говорите о массовой розничной продаже и массовом маркетинге, но это не то, с чем ассоциируется роскошь».
А президент Hermes, объясняя, почему его компания не хочет продаваться LVMH, говорил: «Управление Hermes не основано на финансовых принципах… Ее принцип – это изготовление артефактов, работа высочайшего качества, самое лучшее сырье, максимально возможная креативность - вот ради чего люди приходят в наши магазины... Если отдать экономический контроль финансистам, они убьют экономику, потому что им требуются краткосрочные результаты».
Что ж, едва ли можно сказать, что LVMH не знает, что делает, с учетом ее непрерывного успеха; ее прибыль от часов и ювелирных изделий в прошлом году взлетела на 103%. (Один аналитик охарактеризовал приобретение Bulgari так: «У них есть много способов испортить себе жизнь. Но весьма вероятно, этого не будет»). Но выдающиеся результаты этих известных марок обусловлены щедрой заботой о них, а не эффектом от масштабов стоящей за ними компании. Аналитики считают очевидным, что будущее индустрии предметов роскоши – это консолидация. Но где та грань, за которой вся эта консолидация обернется убытками?
