Фирма «ГРИНГОР» - современная производственная ювелирная компания, созданная в 2002 году в Санкт-Петербурге. Она успешно занимается развитием и внедрением инноваций, многие из которых находят отклик в России и за рубежом.
В 2012 году «ГРИНГОР» был удостоен почетного звания «Официальный поставщик Российского Императорского Дома», а его президент Александр Горыня - грамотой «За воздаяние выдающихся заслуг в деле сохранения и развития традиций русского православного церковного ювелирного искусства и в освидетельствование особого благоволения».
Алекандр Горыня, основатель фирмы «ГРИНГОР», рассказал Rough&Polished, с какими итогами предприятие встречает второе десятилетие своей деятельности и какой вклад вносит в развитие российской ювелирной отрасли.
В следующем году будет 20 лет, как создано предприятие «ГРИНГОР». Какими достижениями вы встречаете юбилей?
Фирма «ГРИНГОР» основана на грани веков. Но свою первую продукцию мы выпустили в 1999 году. И то, с чем мы вышли на рынок, было нашим ноу-хау - серебро с бриллиантами. Мы первыми ввели это в промышленный оборот, и для того времени это было ново, и наши коллеги по ювелирному цеху смотрели на всё это как на нечто странное и неправильное.
Но спустя десять лет всемирно известные фирмы Tiffany&Co и Cartier, вслед за нами, выпустили свои коллекции из серебра с бриллиантами.
И за последние восемь-десять лет многие наши друзья-соперники, даже известные, тоже пошли в этом направлении - сами выпускают и даже в больших количествах. Вот этим достижением мы гордимся. Кроме серебра с бриллиантами, мы первыми в мире представили коллекцию с синтезированными алмазами. Это был 2000 год – таким образом, мы опередили американцев на три месяца. Первые продажи были в «Пассаже» на Смоленской площади, коллекция была небольшая, поскольку мы маленькая фирма, и с деньгами было плохо. Но так мы заявили о себе, хотя после прекратили работать с синтезированными камнями и перешли полностью на «природу». И это тоже было интересно с точки зрения инноваций.
Помимо этого, хочется всегда изделий каких-то художественных и сложных. Мы тоже продвинулись в этом - о чем свидетельствуют дипломы и победы на ювелирных конкурсах. В 2012 году от Великой княгини Марии Владимировны Романовой мы получили звание поставщиков Российского Императорского Дома. С 1917 года в России таких только три фирмы, и только одна – ювелирная.
Мы делали также для РПЦ изделия – «нетленку», как теперь принято говорить. Вот коротко – о том, чем мы можем гордиться.
Вы первыми в мире стали промышленно стал выпускать коллекции украшений из серебра с бриллиантами. Расскажите, чья это была идея и как она реализовывалась?
Идея была моя, но она не просто с неба упала: все развивается на земле эволюционно. До революции серебряные оправы шли в больших количествах, серебро было как оправа, а арматура была золотой. Поэтому, когда мы смотрим на старинные украшения, они сами по себе черные, только высвечивают бриллианты, кажущиеся белыми на темном фоне - хоть бриллианты были страшно плохие: до советского времени все алмазы в Россию прибывали из Европы и из Индии.
В 1998-1999 годах серебро стали покрывать родием, чтобы оно как можно дольше не тускнело. А идея была довольно проста: после дефолта 1998 года люди резко обеднели, и следует отметить, что это происходит у нас периодически, ведь само понятие капитализма подразумевает кризисы. В моду вошло белое золото. Мы стали сочетать серебро с бриллиантами, впервые применив технологию родирования, и вывели новый продукт на рынок. Было много рассуждений - нужно или не нужно, так что мне даже пришлось написать и защитить диссертацию на эту тему: она называлась «Обеспечение конкурентоспособности продукции ювелирного производства». Расчёт был довольно простой: если выходишь на рынок с этой продукцией, с нуля, необходимо как минимум три с половиной года, а вообще четыре с лишним. Вот так мы и вывели эту продукцию и, в общем-то, кардинально изменили рынок, привнеся в ювелирный сектор новое перспективное направление.
Серебро с бриллиантами – это наш ежедневный труд и «черный хлеб». И это то, что нам приносит ежедневный доход – не сверхдоход, но нормальный и постоянный.
Какие направления развивает на своём производстве «ГРИНГОР», какие технологии использует?
Мы используем все современные технологии, существующие сейчас в мире: 3-D-моделирование, которое за 15 лет довольно развилось, все остальные - по лазерной обработке, по инструменту – мы используем всё, потому что без этого качественную ювелирную продукцию получить невозможно. Развиваем новые направления, осваиваем новые материалы: мы поработали и с титаном, и с платиной, и с палладием - и умеем с ними дружить. Таких производств в России всего три, которые могут работать с разными металлами – КЗЦМ, с палладием работает одна ростовская компания и одна фирма в Екатеринбурге.
Есть ли у вас идеал ювелирного бренда - не подражания, но пример художественного творчества и коммерческого успеха?
Как бренд, я считаю это «Карл Фаберже» и «Русские самоцветы» - это все, что есть у нас в России.
Я могу по пальцам перечислить ювелирные фирмы на постсоветском пространстве в качестве удачных примеров. Костромской ювелирный завод - то, что В. В. Сорокин удержал от потопления, его заслуга. Красносельский ювелирпром – тоже молодцы, что не дали утонуть единственной в мире компании, делающей объемные филиграни. Как пример высокого искусства и творчества сейчас в России я могу назвать Ильгиза Фазулзянова – он тоже молодец во всех отношениях: это упорство, работоспособность, художественный вкус. Из новых предприятий – это едва ли не лучший на сегодня - VIP-2000, который привнес новые технологии и один из немногих поставляет в большинство стран мира, вплоть до Австралии – причем поставляет серебро и выигрывают по ценам (благодаря технологиям) даже у китайцев. И единственный пример коммерческого успеха: они и экспортом, и импортом занимаются и развивают собственную небольшую, но устойчивую сеть.
Расскажите о в вашей компании: кто её основатели, дизайнеры, мастера-ювелиры?
До основания «ГРИНГОРа» я проработал 19 лет на «Русских самоцветах». И я поставил перед собой задачу начать всё с нуля, не забирать со старого предприятия мастеров и сотрудников. Я набрал пятерых ребят, окончивших художественный лицей имени Карла Фаберже, и с ними мы начали работу, потом пришел технологом еще молодой человек. С ними мы вместе учились, тренировались, плакали и придумывали, и это дало толчок и мне, в том числе, в плане понимания технологического производства (хотя меня мало чем можно было удивить). Этот путь мы прошли от нуля, сейчас они перешли в известные фирмы на более крупные должности - кто главным инженером, кто ведущим специалистом.
Что касается дизайнеров, с Татьяной Платоновой мы много дискутировали, спорили по каким-то вещам, и на первом этапе мы продвинулись. Потом я работал с Анастасией Ковалевой – из молодой плеяды, начавшей работать с 3-D. Чем хорош рынок: сейчас можно работать сразу хоть с десятком дизайнеров, и все коммуникации стали очень легкими.
Что касается основателей: должен быть лидер-заряд (извините за термин: поскольку у меня три высших образования, все разные, и по первому из них я инженер-электрик), и в этом качестве пришлось выступить мне. Меня хорошо поддерживала вся моя семья, к счастью, и мы до сих пор трудимся вместе. Мастера-ювелиры росли тоже, и всё это отражено в дипломах, где названы все имена. Помимо этого, без ИТР мы бы далеко не продвинулись. Это пришлось взять на себя, поскольку все ювелирные технологии в мире я уже знал. С точки зрения экономики, мне повезло: ко мне на предприятие пришел Е. П. Новиков – бывший блокадник и бывший начальник отдела ценообразования всего Ювелирпрома, внесший большой вклад в ценовую политику предприятия и продвижение наших изделий.
Есть ли что-то, о чём вы сожалеете?
Мы никогда ни о чем не жалеем. Мы прожили очень непростую жизнь - достаточно сказать, что в течение десяти лет мы постоянно кредитовались. Но мы выскочили из этой петли и продолжаем работать. Наши года – наше богатство, но его надо прятать. Мы прошли все трудности достойно, с гордо поднятой головой - особенно это касается моей супруги Татьяны Петровны Горыни, директора фирмы «ГРИНГОР», которой поначалу приходилось самой стоять за прилавком.
Как вы пришли к ювелирному промыслу? И что вам дает это занятие? Кроме того, что это семейное дело…
Я родился в Санкт-Петербурге на улице Восстания, причем в квартире, принадлежащей ведущему художнику фирмы Фаберже Евгению Якобсону (хотя тогда я об этом не знал). Якобсоны меня в какой-то мере и воспитывали, потому что это была художественно-артистическая семья. Кроме этого, после я стал в 12 лет чемпионом города по судомоделизму: клеил маленькие яхты, корабли…
То есть, вы рукастый.
Ну, руки растут откуда надо, но к ним нужна еще и голова. Наверное, это детское увлечение тоже сыграло роль. Потом жизнь сложилась так, что меня из неплохих инженеров на оборонном предприятии насильно назначили начальником цеха, и мы получили квартиру как молодые специалисты на Ржевке, и на дорогу в трамвае в оба конца уходило почти три часа. И когда я увидел рядом с домом завод «Русские самоцветы», я зашел туда, а там начальником отдела кадров был замполит отряда подводного плавания, в котором я занимался, и он меня тоже почему-то запомнил… Вот так я пришел в ювелирный цех. Мне сказали: «тут сложно», но я работал на технологиях более сложных, честно скажу, и я чуть не рассмеялся. Поэтому переход для меня был довольно легким.
Как говорят в Индии, «дхарма - это дело жизни». И как говорится, работай и работай. Поэтому сверхзадач никаких, но делать свою работу надо лучше всех. Это, кстати, уже японская философия.
Галина Семенова для Rough&Polished
